Во времена, когда я был подростком, лучшего теннисного игрока в районе называли Джеем. Нельзя сказать, что каждый, кто становился лучшим, переименовывался в Джея. (потому что, в конце концов, какой  в этом смысл?), но, скорее чтобы указать, что игрок Джей - лучший в районе. Фактически, главный теннисный эшелон состоял из Джея и никого больше. Было одно очень серьезное основание для этого. Никто не побеждал Джея.
Никогда, насколько я знаю.
Я и многие другие составляли второй эшелон игроков, который был менее внушителен, чем это звучит. Я упоминаю свой статус потому, что Джей должен был играть с кем-то, а, значит, было неизбежно и то, что он и я однажды должны встретиться на теннисном корте. Это произошло в один замечательный теплый солнечный день, немного ветреный, в общем - идеальное время, чтобы бросить вызов Джею, имеющему статус непобедимого. Да, я был вполне самодовольным и самоуверенным.
Мы встретились в назначенном месте и обменялись рукопожатием, это был мой первый шанс разгледеть его получше. Он был высоким и загорелым, с гривой светлых волос. Я был невысокий, тощий, и слишком прилизанный, более прилизанный, чем если бы меня облизала корова. Но я был намного круче. Хорошо, пусть не все так думают, но моя собака любила меня больше и будет любить, даже если она встретит Джея.
Мы переоделись и начали разминку, нанося сильные удары, и не особенно обращая внимания на то, что они не попадали в корт. Я думал - Джей ли это? Его удары были несложными для меня и не слишком точными. Поко (вышеупомянутая собака) может сделать больше с теннисным мячом, чем этот парень! Я полагаю, Вы скажете, что я был не слишком впечатлен его игрой? Скорее, я был чрезмерно впечатлен моей собственной. В любом случае, я нес ведро, полное веры в первый сет.
Его удары улучшились как только начался сет, но, как мне показалось, недостаточно. Я успевал ко всем мячам, нанося ему удар за ударом, шел к победе, у меня не было ни грамма мысли, что я могу проиграть. Подачи, удары на задней линии, удары с лета - я мог делать все это. Мяч было легко отбивать, и он казался полностью покорным маленьким братом, обернутым в желтое.
После третьего перехода я вел со счетом 4-1, я чувствовал только то, насколько я хорош. Мой удар слева был невероятен, мой форхенд был хорош (он никогда не был отличным, даже когда я подкручивал). И я был настолько полон энергии, что торопился снова на корт, столь нетерпеливым был я, чтобы возобновить матч, в котором я одержу победу над Джеем.
Я заметил маленькую толпу, собирающуюся около корта. Конечно, они прибыли, чтобы понаблюдать игру Джея, но я был слишком впечатлен собой лично, чтобы позволить ему быть в центре внимания.
"По крайней мере я веду в счете!" - вопил про себя я. Это, конечно, не волновало никого, кроме меня самого.
Джей и я взяли следующие два гейма по одному каждый,  я слева бил еще более восхитительно, и удовлетворительно - справа. Я проиграл гейм из-за двух подряд слабых ударов справа, которые позволили Джею забить мне легко. Эти удары были настолько неуклюжие, что мне даже был слышен смех людей в толпе. Я мельком посмотрел в сторону хихикающих, мимолетный, но грозный взгляд был достаточно долгим для того, чтобы выглядеть жестким, фактически на грани удара в морду.
Во время этого перехода Джей заметил: "Я не часто вижу игроков, удары слева которых лучше чем их форхенды." «С моим форхендом все в порядке", - возразил я.
Согласился ли с этим Джей или нет, но он не изменял стиль своей игры.
Он позволял мне много раз бить слева, чтобы уравновесить намного более слабый форехенд. Это дало мне победу в первом сете 6-3, и я отчаянно хотел остановить матч прямо тогда, исключительно чтобы позлорадствовать.
"Хорошая игра," сказал Джей во время перехода между сетами.
"Когда я захочу услышать твое мнение, я спрошу его", - ответил я.
Джей просто засмеялся, как будто я шутил.
Я был на вершине мира, выиграв сет у самого Джея с моей превосходной игрой и хитростью. Меня буквально распирало от того, насколько шикарен я был, как эффективно я скрывал тот свой недостаток в моем форхенде от лучшего игрока, с которым я когда либо встречался. Похоже, я задумал реализовать мое сильное желание победить.
Поражение могло, пожалуй, вызвать у меня припадки воплей, бросание предметов, потерю сна и другие типы поведения, которые зачастую замечают среди теннисистов и детей. Но на самом деле это все была мишура - я вел в игре.
Ключом к победе был план не совершать ни одной ошибки. Несомненно, это был практически неосуществимый план, ну и что с того? Чем меньше ошибок я сделаю, тем быстрее достигну успеха. Что могло быть более логично?
Никто не побеждает Джея? "Продолжайте наблюдать" - хотел я закричать. Я смотрел в будущее и видел хранителей теннисного музея, трясущихся над моей статуей.
"Выбросьте те скульптуры Лейвера, Тилдена, и Хоада - Виллиамс - здесь". (Это было до Макенроя и Сампраса; и Борг был все еще слишком молод, он проигрывал две - три матча в год.) Надпись на моем памятнике выглядела бы так: "Молодому теннисисту, который понял, как обыграть Джея. С тех пор весь Мир пал к его ногам..."
Мелькнула мысль, а выигрывал ли кто-либо сет у Джея прежде до меня? Позже в тот день кто - то из собравшихся в толпе сказал мне, что таких было много.
Итак, второй сет только начинался.
Давайте посмотрим, что можно сказать о втором сете.
Много разных прилагательных приходит на ум: позорный, обескураживающий, дебильный, наконец. Шесть-Ноль (счет). Я еще не умирал, но всё было ужасно.
Я искал все мыслимые и немыслимые средства, чтобы перекинуть мяч через сетку ударом справа, включая топспин, подкрутки, и даже флипспин (укороченный удар).
Первые два сработали несколько раз, создавая призрачную надежду, которая была быстро разбита глубокими и мощными, но легкими ударами справа Джея. Как у Эрона Берра, хлопнувшего Александра Хамайлтона по лицу шелковой перчаткой. К сожалению, хотя и неудивительно, что мой флипспин намного не долетал до сетки.
Другие варианты форхенда основывались на толкании ракетки как весла и замахе двумя руками - я выглядел наподобие летящей летучей мыши. Я подпрыгивал на одной ноге, как балерина, и крутил мяч мягко (как будто пытался ударить муху, фактически не вредя ей). Когда эти мои действия потерпели неудачу, я начал смехотворно отбегать в сторону, чтобы как можно чаще бить слева.
Пожалуйста, задумайтесь об этом на мгновение. Я подстраивался под удар слева. Никто не подстраивается под удар слева, избегая удара справа. Это - первый удар, которому учат каждого теннисиста-новичка, можно громко разреветься! Любой младенец с веслом может сделать этот удар! Но тогда я преднамеренно исключил этот удар из своего арсенала, а не продолжал свои неуклюжие подскоки в надежде что-то исправить.
Однако, вся эта новая стратегия, на самом деле состояла в том, чтобы препятствовать обоим ударам.
Я думал о часах моей юности, потраченных на игру со стенкой. Как легко было ударить плотно и точно справа в отсутствии реального противника. Оказываясь только перед стеной, я мог сильно замахиваться ракеткой, ударяя по восходящему мячу, долбить по нему со слышимым громким звуком. Мои удары выполнялись наилучшим образом, моя вера была высока, удары были точными, а игра - роскошной.
Я помнил разминку с Джеем приблизительно часом ранее. Те удары совершались также свободным махом, независимо от того, как я бил по мячу.
Если я мог делать это тогда, я задавался вопросом, почему я не могу сделать этого теперь?
Я пробовал притвориться, что Джея здесь нет, попытался вернуться к моим старым ударам на стенке. Это, оказалось, было удивительно глупой стратегией, когда есть кто - то, кто устанавливает темп игры, не совпадающий с моим, и он доминирует надо мной примерно как..., ну да не важно, я не очень хочу пробовать придумать сравнения.
Кажется, я проводил  параллель здесь с Анной Курниковой, забежавшей ко мне в дом на чашку Cheez Whiz.
В своем отчаянии, я вспомнил тренера Флорена, который давал мне уроки в мое первое теннисное лето. Что он говорил группе мальчиков, для которых не было ничего более интересного, чем извлекать звуки из подмышки и о достоинствах Бэтмена и Зеленого Шершня? Ногу вперед (фактически это звучало более похоже на fute fawd из-за его урезанной речи и румынского акцента, голосом, которым он лаял на нас), бьешь по мячу, стремись быть воздушным шаром. Я никогда не понимал, почему в конце удара я должен "стремиться стать воздушным шаром". Возможно, это обычно для надувного шарика парить по теннисным кортам в Румынии. Или возможно Флорен учился играть в T.G.I.Friday.
Однако ж, я попробовал инструкции старого тренера в следующий раз, когда Джей ударил по мячу мне под право. Я ступил своей левой ногой вперед, ударил по мячу, и поднялся достаточно высоко, чтобы задеть того летающего гиганта Гарфилда с Парада Дня благодарения Мэйси.
В итоге удар оказался отличным.
"Хороший удар" - сказал Джей, наблюдая как мяч проскользил рядом с боковой линией и я выиграл очко.
"Не будь столь снисходительным", отреагировал я.
"Что ты так болезненно реагируешь?. Мне показалось, что это был хороший удар."…..
Я, наконец, восстановил свой удар справа. Я сделал это просто возвращением к основам, отказом от дурацких отчаянных попыток придумать что-то новое, и это было самым разумным во время матча, ведь я был естественно запрограммирован путем тренировок делать что-то определенным образом. Я поцеловал бы моего старого тренера прямо тогда и прямо там, если бы он видел меня.
Однако же, проиграв два следующих мяча, я решил, что Флорен был идиотом.
Да что же это такое в самом деле? Разве я не мог нормально ударить справа? Было ли что-то не так с моей рукой? Моей головой?
Я не знаю, я не знаю, я не знаю, я ничего не знаю.
Ничего подобного действительно не имело значения в то время. Что такое нужно сделать, чтобы перекинуть мяч через сетку, как-нибудь.
Перебирая новые идеи, приходящие мне в голову насчет моего удара справа, я боролся со своим ударом, я притворялся смеющимся над своими ошибками, пытался ввести в заблуждение любого, кто наблюдал за игрой, что эта новая ошибка была вызвана случайностью, моим противником, созвездием Орион, всем что угодно, но только не тем, что на самом деле.
Толпа не оказывала никакой помощи, а я продолжал унижаться. От зрителей на меня шла волна осмеяния и симпатии одновременно. Большинство симпатизировало мне, пытаясь поощрить меня благосклонными и/или покровительствующими улыбками. Тогда я услышал тупой совет.
"Думай, что ты делаешь. Давай же. Просто ударь по мячу."
Ну и дела, спасибо, парни. Как же я не подумал об этом?
В конце этой драмы, называемой вторым сетом, я слышал шипящую толпу. Да..., было много о чем пошипеть. И я бы по возможность присоединился, если б был на их месте. Мой противник гонял меня по разным углам как корову на привязи . Джей был лучше, просто он был лучше. Ничто не препятствовало мне изменить ситуацию. Это было состязанием один на один, и я был проигрывающим. Пришло время признавать, что я не достаточно хорош на корте.
"Солнце светит мне в глаза," - объяснил я Джею на следующем переходе.
Он посмотрел на небо. "Его затянуло тучами 15 минут назад."
"О. Хорошо, я... гм... заткнись."
"Твоя игра немного ухудшилась", - сказал он. "Хочешь один совет?"
 Я подавленно кивнул.
"Ты играешь слишком безопасно. Как будто боишься проиграть."
Глупый совет!!! Прежде всего, я, как предполагают, боюсь проиграть. Ну конечно, мне не хочется проигрывать! Кроме того, "слишком безопасная игра", это не главная причина, думал я. На самом деле, главная проблема - мой форхенд с запахом Mojave roadkill. На самом деле я столкнулся с противником, управляющим каждым очком, и с форхендом, который контролировал меня, а не наоборот.
Я возобновлял игру с изменением в стратегии, которая была, на этот раз, действительно изменением в стратегии (в противоположность просто обнаружению новых средств самообмана). Я прекратил сосредотачиваться на каждом форхенде, затем, умирая изнутри каждый раз когда мяч мягко опускался вниз как южный Флоридский роскошный автомобиль на дно бассейна.
В конце концов моя игра стала представляться в четырех аспектах: (1) без паники, (2) позволять себе проиграть, (3) делать именно те удары, которыми вы действительно хотите ударить по мячу, и (4) проиграть.
Восемь очков в третьем сете, и я проигрывал 2-0. Все же, я действовал новым образом по ряду причин. Во-первых, я был утомлен самообманом, вовлекши себя в колдовскую игру с форхендом, который, вместе с тем, не дурачил никого, и, к тому же, выглядел смешным.
Кроме того, результаты третьего сета были действительно не хуже, чем прежде. Я просто потерял нить игры. Была некоторая «логичность» в моих действиях: я изобретал уловки, чтобы избежать ошибки; уберите уловки, увеличатся ошибки.
При всем этом я стал не бояться рисковать.
Возможно, самая важная причина моей новооткрытой преданности риску было то, что я перестал бояться собственного форхенда. Это уменьшило его значимость для меня. Это была беспощаднейшая ирония, которую я только мог вообразить, глупая помеха не беспокоила меня теперь - она меня больше не интересовала.
В сущности, я постепенно смирился со своим ударом справа тот день. Это был мой форхенд, кое-что, с чем я мог жить, как мой невысокий рост, мои кудри, мои мозги. Это вовсе не означало, что я был доволен форхендом, но это был мой форхенд.
В течение третьего сета, я сделал несколько хороших форхендов. Один, фактически, полностью оказался в недосягаемости от протянутой ускользавшей ракетки Джея.
"Хороший удар", он сказал.
"Спасибо", я ответил кротко.
Другие розыгрыши игрались мною тем же образом. Фактически, первый раз за полтора сета, я выигрывал целые геймы. Толпа оценила мое усилие, игра снова стала представлять интерес. Я даже слышал аплодисменты и видел оценивающие кивки. Один или два идиота смеялись над некоторыми пропущенными ударами, но идиоты смеются над всем.
И все же моя стойкость понизилась на кварту в течение того заключительного сета. Джей, тем временем, выглядел вполне свеженьким. Хотя моя игра внутренне удовлетворяла меня, мой противник, к сожалению, доминировал на площадке.
К тому времени, когда мы закончили матч, темные облака угрожали небу. Корт был тих и толпа уходила - даже идиотам было понятно каков  будет результат.
В итоге никто не победил Джея.


Дэйл Ф. Виллиамс, доктор философии,CCC-SLP, является адъюнктом - профессором Communication Disorders в Florida Atlantic University, где он работает Директором Fluency Clinic. Он также консультант в Language Learning Intervention and Professional Speech Services, Inc. Человек, который заикается, доктор Виллиамс, cооснователь Boca Raton, подразделения национальной Ассоциации Заикания.